Виктория Вирта о профориентации, счастье и призвании

Все эзотерики почему-то пропускают этот момент, говоря, что надо представлять, визуализировать… Но там есть ещё этап действия, и он очень важный. Вот я могу помочь к этому этапу перейти. В общем, вот то, чем я могу помочь, это всё будет в подписке.

– От мыслеформ к действиям, да?

– Да. И через речь. Один мой друг говорит: “Вика, вот мир бежит, и все люди пытаются за ним успеть. А ты другая. Ты бежишь, и мир пытается успеть за тобой”. Конечно, моему демиургу это льстит. Я не боюсь остаться за бортом жизни, потому что я не тот, кто пытается реально за ней успеть, а тот, кто создаёт нечто, чтобы другие за этим миром успевали. Но с точки зрения бизнеса – вопросик, насколько это правильный подход. Конечно, я всегда сама говорю предпринимателям, что не надо путать идеологию и бизнес. Но при этом, обучая молодых бизнесменов, я отмечаю, что смысл идти в предпринимательство есть только тогда, когда вы считаете, что можете что-то такое сделать в этом мире, чего другие не могут.

Я недавно написала пост, почему русские не хотят быть счастливыми. И я, кстати, думаю, что это не только русские – это жители всех стран бывшего Советского союза и, может быть, даже Европы тоже.

Есть исследования Института счастья, которые показали, что существует не так уж много стран, население которых считает себя действительно счастливым. То есть, это вообще тотальный тренд! Но в США люди, как я уже сказала, поняли, что к этому надо стремиться.

– Хотя бы лежать в этом направлении!

– Точно! А мне почему-то в последнее время все про это говорили. И я сама, когда людям объясняла, зачем проходить профориентацию и зачем знать призвание, говорила – это для того, чтобы быть счастливыми. Поэтому в итоге я просто поняла, что те продукты, которые у меня сейчас есть – курс про счастье, профориентация, карьерная консультация, и какие-то ещё штуки, которые я будут делать, – это всё будет входить в подписку. И то, что я когда-то хотела делать в своей образовательной компании, вот сейчас реализуется. В итоге за очень маленькую стоимость человеку ежемесячно будет доступен большой пакет разных инструментов, которые помогут поддерживать себя в счастье, достигать цели и найти своё призвание.

Даже если это сейчас окажется рановато, я буду на этом стоять. Мне кажется, это нужно. Да, люди, возможно, ещё не совсем готовы, но, наверное, какие-то осознанные всё-таки дойдут. Те, у кого есть такой запрос. Нельзя же догнать и насильно осчастливить. Но то, что я могу делать, точно сделает их значительно счастливее, чем они есть сейчас. А я могу помочь людям найти своё призвание; разобраться со своими состояниями; объяснить им, как перевести мысли в действие и как действиями влиять на свою жизнь.

Но вернёмся к нашему вопросу. У подростков действительно недостаточный словарный запас. Все смеются над тем, как они используют сленг, а это просто изобретение своего языка от незнания слов, которые можно использовать в языке родном. С возрастом человеку приходится обогащать словарный запас в силу работы и общения. В институте тоже нужно прочесть множество книг. Это всё развивает. Поэтому я не люблю работать с подростками – чтобы верно расшифровать их мысли через речь, мне приходится приглашать взрослых, а они подсказывают, как что-то сформулировать, и это уже не совсем чистые данные – это проекция.

Чем человек старше, тем его словарный запас богаче. Я сейчас говорю абстрактно, поэтому лучше конкретно расскажу, как это выглядит. Когда я делаю анализ после транскрибации, я создаю табличку Excel с колонками, в которые заношу слова и выражения, которые человек повторяет (синонимы и ассоциаты). Их я собираю в группы и каждую такую группу называю одним каким-то словом или понятием. Вот эти слова и являются стимулом деятельности; тем, что называется предикатом. Собственно, вот эти слова, которые человек произносит про себя, их разнообразие с возрастом становится больше.

Сама методика, которую я использую, называется индексацией. Это метод анализа ключевых слов, как раз из психолингвистики. В ней ничего сложного нет, она даже в библиотеках в советское время применялась. Были специальные люди – индексаторы – задача которых была в том, чтобы прочесть книгу и найти ключевые слова. Потом они помогали книги расставлять и находить. То есть, ничего нового я не изобрела. Моё новое здесь только в том, что я смогла это применить для такого анализа.

– Расскажи ещё про счастье – я видела у тебя такой курс на сайте.

– Знаешь, на международном ресурсе Coursera самый популярный курс прошлого года – про счастье. Его прошло более 4,5 млн. человек. Просто на Западе до людей уже дошло, что всё, вообще всё – это про счастье. Достижение успеха, зарабатывание денег, поиск пары, рождение ребёнка, ещё что-то – это всё про счастье.

– Ты говорила, что вытаскиваешь из человека, выгружаешь из него какие-то смыслы. И у меня возник вопрос, может ли человек меняться в течение жизни?

– Этот вопрос многие задают. Но научного ответа у меня, к сожалению, нет. Понимаешь, в чем дело – люди ко мне на повторную профориентацию не приходят. Это единоразовая услуга, и слава Богу. Это значит, что всё хорошо, они всё поняли и продолжают жить дальше, потому что про себя всё узнали.

За 20 лет был только один случай, когда ко мне человек пришёл повторно. И, да, у этого человека ничего не поменялось, кроме некоторого описания. Я вообще за научный подход, а он предполагает, что результаты можно перепроверить, задокументировать и так далее.

Поэтому и говорю, что научного доказательства у меня нет. Но ко мне приходят люди разного возраста, и я вижу, в чём разница. Я всё-таки думаю, что люди не меняются, что вот эти глубинные мотивы у нас формируются уже годам к 25, а то и раньше. Просто людям младше 25 лет я не провожу обычно профориентации.

Нейробиологи считают, что до 25 лет мозг растёт (мы сейчас не про количество нейронных связей, а буквально). Но когда я стала проводить профориентации с людьми более младшего возраста, то выявила, что вот эти глубинные мотивы есть уже в 14-15 лет, просто подростки их очень плохо описывают. У них ещё недостаточный словарный запас, они плохо себя выражают через речь.

Когда я в институте писала научную работу по коммуникации, я поняла, что мы вообще чудом понимаем друг друга. Ничто этому не способствует! У нас разный словарный запас, даже у говорящих на одном языке. Причём он настолько разный, что мы действительно часто не понимаем друг друга, но пропускаем это.

По итогу профориентации я передаю человеку pdf файл, в конце которого есть пустой чек-лист – по нему потом можно самостоятельно себя проверять. Вот вам придёт в голову какая-то идея, профессия, и вы можете тестить эту гипотезу по такому чек-листу.

– А скажи, пожалуйста, ты индивидуально всех консультируешь самостоятельно?

– Да, всё через меня идёт пока что. И это похоже на комфортный детектор лжи. То есть, человек под запись отвечает на вопросы, а потом происходит раскрытие – я анализирую его речь. Раньше я делала это на лету, прямо во время встречи, а сейчас предпочитаю обрабатывать после. Нет, могу и сейчас на лету, у меня просто есть такая способность – улавливать речь. Но когда я задумалась, как обучить этому других людей, то поняла, что это невозможно. За 20 лет я только одну девочку этому обучила – она пришла ко мне на профориентацию, и оказалось, что у неё мозг похож на мой. Поэтому я смогла передать ей свою методику, и сейчас она где-то в Мурманске продолжает по ней работать.

Когда я поняла, что хотела бы обучить других людей, я стала дробить профориентацию на этапы. Во-первых, теперь это не одна встреча, а три. Во-вторых, это теперь под запись, и речь потом транскрибируется. И в третьих, теперь я могу научить других тому, что связано с речью. Я исхожу из того, что наш язык определяет наше мышление, а мышление определяет наши поступки.

– А как насчёт невербалики. Ты анализируешь речь, но говорят, что невербалика передаёт больший процент смыслов, чем слова.

– С одной стороны, в невербалике точно есть информация. Но на самом деле, человек гораздо больше проговаривается в речи, просто он этого не слышит. Почему-то все думают, что человек в собственном сознании, он такой… истинный. То есть, в уме-то у него всё так, как есть, а вот говорить он может что угодно (врать, например). Но обычно наоборот – у человека в голове как раз какая-то каша, а говорит он то, что есть на самом деле – проговаривается. Просто забавно, что он слышит свои мысли, а не то, что сказал. Вот в чём проблема, оказывается. Поэтому речь даёт больше информации, чем невербальные сигналы.

Невербальные сигналы я тоже могу считать, но это не очень важно. С их помощью не считаешь мотивы к деятельности – они дают только сиюминутные сигналы о том, что сейчас происходит с человеком. А вот речь из глубины вытаскивает всю истину, которую человек сам про себя не знает.

– А происходит ли обратный процесс, когда речь влияет на мозг? Можно ли запрограммировать себя на что-то?

– Конечно. Есть такое понятие, как зеркальные нейроны. В головном мозге они отвечают за то, как мы воспринимаем других людей. Например, как мы определяем их эмоции. Есть такой интересный эксперимент: людей, которые вкололи себе ботокс в лицо, сажали перед камерами и просили оценить эмоцию людей на фотографии. Так вот степень распознавания эмоций у тех, кто заколот ботоксом, значительно ниже, чем у людей без ботокса. Благодаря вот этим зеркальным нейронам у нас происходят микросокращения на лице, когда мы смотрим на другого человека. То есть, чтобы осознать его эмоцию, нам нужен не только мозг, но и вот это микросокращение лица. По микросокращениям мы понимаем, интерпретируем эмоцию.

Вернёмся – ты спросила, могут ли слова влиять на мозг. Да, конечно, могут. Когда какие-то слова произносятся, это оказывает влияние на мысли. Отсюда все эти аффирмации, какие-то позитивные утверждения и прочее. Это действительно может работать, но не в мистическом смысле. Мы на самом деле себя программируем.

– Виктория, вот чтоб всем было понятно: в чём различие между выбором просто профессии и выбором ниши, в которой можно реализоваться и стать профессионально счастливым?

– Чтобы разобраться в этом, нужно вообще вспомнить, как именно профориентация происходила раньше, несколько лет назад. Тогда были, в основном, либо профориентационные тесты, либо беседы с каким-нибудь психологом, который выявляет особенности человека. На выходе в итоге и в том, и в другом случае выдавался список профессий. И в этом контексте профориентация не очень эффективна. Я вообще против такой профориентации, поскольку она даёт список очень разных профессий не связанных друг с другом. У меня лично был диапазон от врача до юриста, дизайнера и заканчивая непонятно кем.

– По сути, ты такой архитектор. Чем бы ты ни занималась в самых разных сферах (IT, дизайн, психология, профориентология) – это история, где ты создаёшь какую-то структуру и можешь концептуально всё это разобрать, а потом собрать. Так?

– Я себя называю демиургом, создателем. Профориентационные тесты такое не покажут. Покажут просто разные наборы профессий. Тестирование может и вовсе запутать. Или, в лучшем случае, подпитает самомнение человека. У меня другой подход к профориентации. Он как раз говорит о тех сферах, которые в принципе подходят человеку. Речь не о профессии. Допустим, у человека по итогам моей профориентации есть слой общения и, соответственно, ему подходят сферы, где общение есть. Это, например, консалтинг, сфера продаж и т.д.

– Как система Человек-Человек по тесту Климова?

– Это старая система, и я считаю её очень примитивной уже сейчас. Я использую более сложный подход, который помогает определить, что человек способен делать в различных профессиях. Это гораздо конкретнее. Да, там тоже есть диапазон профессий, но уже понятно, чем они объединены. В нашем конкретном случае, они объединены вот этим слоем коммуникации.

Да, есть ещё более высокий уровень понятия профессии – это призвание. Если по пирамиде Маслоу – это верхний уровень самоактуализации, идентификации, то есть, когда человек начинает искать себя, своё место в жизни. Вот этим я и занимаюсь – определяю сферы и мотивы человека к деятельности, а также вот эту самую самоидентификацию – самый высокий уровень; то, что можно назвать призванием.

– Виктория, я изучала твой сайт, и у меня, конечно, появились вопросы. Вот ты говоришь, что ты Профориентолог номер 1 в России. Это в классической профориентации? Когда человек помогает другим людям определиться с профессией?

– Не совсем так. Почему именно профориентолог, например, а не профориентатор. Потому что профориентатор – это человек, который проводит профориентации. А я занимаюсь этим, как наукой – изучаю, какие вообще есть у человека способы определиться. Всё-таки профориентация в широком смысле – это про профессиональную реализацию. Это не обязательно выбор профессии – это выбор направления деятельности. Как себя реализовать, как найти своё место в жизни, и так далее. Стать профессионально счастливым человеком, как я говорю. Вот я и изучаю, как это можно сделать. Да, существует моя профориентация, но я не хочу на ней зацикливаться. Я ищу разные способы, которые могли бы помочь человеку найти себя.